Экспедиция по северу Монголии

В начале сентября 2011 года Школа выживания Волчица организовала пешую экспедицию по северу Монголии. Наша группа, состоявшая из трех участников, преодолела около 200 километров по восточному берегу озера Хубсугул, самому большому озеру Монголии, младшему брату Байкала.

Из трех участников группы двое являлись инструкторами Школы выживания. До Улан-Батора, столицы Монголии, где 6-го сентября была намечена встреча группы, они добирались из Иркутска. Сперва им предстояло добраться до Улан-Удэ, оттуда на маршрутке доехать до границы РФ в городке Кяхта. Пропускной пункт в этом месте ночью не работает, так что пришлось заночевать прямо на границе, в степи, укрываясь рюкзаками от всюду проникающего ветра. Официально пересечь границу с Монголией здесь можно только на автотранспорте, но не пешком. По этой причине, как только мы (а одним из инструкторов был автор этих строк) подошли к въезду на территорию российского КПП, нас окружили водители монголы, стоявшие в очереди и ожидавшие открытия границы. Наперебой они стали предлагать перевезти нас на ту сторону до первого крупного городка – Сухебатора. Выбрали мы одну из первых машин, так что в очереди долго стоять не пришлось.

10 минут на пограничные формальности, проверку нашей визы, полученной еще в Москве, и мы мчим все по тем же степям, окруженным невысокими холмами, поросшими лиственницей. От Бурятии, входящей в состав России, окружающий ландшафт почти ничем не отличается. Разве что асфальт похуже, да машин на трассе поменьше.

В Сухебаторе, расположенном в 30 километрах от границы, выделяющемся среди ровной степи 5-этажными недостроенными хрущевками и деревянными бараками, среди которых высятся трубы нескольких заброшенных фабрик и новенький элеватор, а в центре стоит ухоженный железнодорожный вокзал сталинских времен (кстати, через Сухебатор 2 раза в неделю курсирует поезд Москва - Улан-батор), мы сделали пересадку на другое такси, на котором по степям уже и добрались до столицы, а это еще 340 километров пути. За дорогу платить пришлось платить уже в монгольских тугриках, поменять которые мы смогли уже на границе. За один рубль здесь предлагают 40 местных тугриков.

В Улан-Баторе мы были в два часа дня. Объяснить таксисту, который кроме как «да» и «нет», ничего не понимал, объяснить, что нам нужен автовокзал, с которого уходят машины на запад страны, мы не смогли. Пришлось ехать на жд вокзал. Просто, слово «вокзал» звучит одинаково и на русском, и на монгольском. Сооружение это очень похоже на своих собратьев в большинстве городов бывшего СССР. Тут то мы и дождались нашего третьего частника, Сергея, прилетевшего в Улан-Батор прямым рейсом из Москвы еще утром. Кроме того в окрестных магазинчиках мы закупились недостающими продуктами для предстоящей экспедиции, выяснили, как добраться до нужного нам автовокзала. Как ни странно, сделать это довольно просто. Большинство людей в столице понимает или говорит по-русски. Сказывается общее с нами советское прошлое.

К русским в Монголии относятся очень хорошо. Страна эта граничит только с Россией и Китаем. Исторически китайцы владели Монголией несколько сотен лет, и независимость монголам принесла революция в Китае, свершившаяся в 1911 году. А вот помощь в удержании независимости оказала ей Россия. Поддержка такая оказывалась как в имперское время, так и в советское. Таким образом, на нынешний день, хоть Монголия и ориентируется в своей политике на США и принципы псевдо свободы, ближайшим ее союзником остается Россия. Причем такое близкое отношение чувствуется ни только на государственном уровне, но и бытовом. В тесном общении с монголом вы всегда почувствуете хорошее и теплое расположение к себе, особенно подчеркиваемое именно тем, что вы гость из соседней великой действительно дружественной державы. Ведь ближайший родственный монголам народ – буряты, проживают в составе нашей страны уже не одну сотню лет. Кстати, как жители приграничных районов Монголии, так и России могут посещать сопредельные страны без виз по своему внутреннему национальному паспорту.

Добравшись до автовокзала, мы тут же обнаружили нужную маршрутку, отправляющуюся в Мурен – районный центр, от которого начинается дорога к Хубсугулу. Правда, назвать это транспортное средство маршруткой довольно сложно. Это Уазик, в который при нашем присутствии был загружен не один центнер груза. Каждый миллиметр свободного пространства между пассажирами был забит сумками, пакетами, коробками и даже чугунными батареями. Грузились мы часа два, так что выезжали из Улан-Батора мы уже затемно, проталкиваясь сквозь плотные автомобильные пробки.

В дороге было проведено чуть менее суток. Всю ночь и следующий день мы то тряслись по степным грунтовкам, то выезжали на сменяющий их новенький асфальт. Периодически останавливались в придорожных кафе, где можно было отведать чебуреки (по-монгольски – хушуны), бузы, и всяческие другие блюда, названия которых мы не очень понимали. В промежутках между остановками мы общались с другими пассажирами, пили с ними водку, пытались спать, а с наступлением утра – еще и смотреть в окно.

Радости от приезда в Мурен было хоть отбавляй. Наконец-то не нужно было больше трястись по кочкам, упираясь плечами в товарища слева и справа. На открытой площадке, именуемой автостанцией, мы тут же перегрузили вещи в следующую маршрутку, направляющуюся в Хатгал, поселок на южно оконечности озера Хубсугул, а сами отправились перекусить в местное кафе. За сохранность вещей мы не переживали. Как показал опыт, никому лезть в наши рюкзаки даже в голову не приходило. Их даже на таможне досматривали.

Выехав около 5 из Мурена по ремонтируемой грунтовке к 9 вечера мы добрались до Хатгала. Водитель долго выяснял, где нас высадить, и в итоге привез на берег реки, указав на прощанье, где находится мост на другой берег. Температура сильно упала, видимо, было около нуля. Мы, утеплившись, отправились к деревянному мосту, чтобы на том берегу найти место для ночевки. Сделать это оказалось не сложно. Жилья там не было, и никто нам не помешал расположиться лагерем на первую ночевку в лиственничном бору. Посидев у костра, выложенного из собранных в округе дров и доев последние дорожные запасы в виде шоколадок, мы улеглись спать под навесом, натянутом между двумя вековыми лиственницами.

На утро начался наш пешеходный маршрут по северу Монголии. В ближайшие 8 дней нам предстояло проходить по 23-25 километров. Местность впереди лежала неоднородная. Восточный берег озера Хубсугул представляет собой сочетание степных долин, по дну которых протекают пересыхающие речушки, впадающие в озеро, и небольших горок, поросших лесом исключительно из лиственниц. Лишь на севере их слегка разбавляют кедры.

Первые два часа мы вышагивали по степи, любуюсь южной оконечностью озера, за которым на высоту в 3000 метров вздымались заснеженные вершины Саян. Вокруг стояли юрты кочевников, паслись стада овец, коз, коров и яков. Наиболее умные из них – последние. Яки признают своих хозяев, самостоятельно, под главенством яка-быка, пасутся и возвращаются вечерам в загон. Чужих людей, то есть нас, к себе они не подпускают, и даже могут перейти в нападение. А рога у них до полуметра длинной.

Зато шагать по степи, где пасутся такие стада, - одно удовольствие. Трава настолько короткая, а земля так утоптана, что создается впечатление, будто идешь по грунтовой дороге, на которой разве что нет колеи. Единственный минус – обилие говен этих самых яков. Они словно мины покрывают все пространство вокруг.

К завершению второго часа мы вышли к первому на нашем пути перевалу. Подняться предстояло на 1850 метров над уровнем моря. Правда мы сами находились на 1650, то есть преодолеть нужно было всего 200 метров. Благодаря тому, что степи на подъемах и спусках сменяются лесом, подлесок которого, правда, сильно подъедем все теме же одомашненными копытными, идти вверх м вниз казалось проще, чем по бескрайним травяным просторам.

Еще час у нас ушел на переход по следующей долине, окаймленной горами. Тут нам повстречалось внушительное стадо яков, перегородившее дорогу. Пришлось направляться в обход, делая крюк по пересохшему болоту. Да, два слова о погоде. Сентябрь, возможно, один из лучших месяцев путешествия по северу Монголии. Ночью температура опускается до нуля, а днем ярко светит солнце. Все кровососущие насекомые уже впали в спячку. Так что идти и не жарко, и не холодно, да и на привалах никто не норовит откусить от тебя кусочек кожи или напиться твоей крови.

В конце четвертого перехода мы расположились на небольшой привал. Заключался он в приготовлении супа из взятых с собой овощей и сушеного мяса. Одно из главных правил экспедиций и походов школы выживания Волчица – не брать с собой консервы. Мы их заменяем натуральными продуктами и сублиматами. Итог – сильная экономия по весу. На 10 дней пути в нашей экспедиции каждый из участников нес по 3,5 кг продуктов.

После обеда сил у нас хватило всего еще на один переход. Спустившись в очередную долину, по дну которой текла речушка, мы увидели небольшую рощицу лиственниц на соседнем холме и решили в ней переночевать. До заката оставалось около часа, за который нам предстояло набрать дров, растянуть тент и полюбоваться окружающим пейзажем, одним из элементов которого являются монгольские степные туалеты. Они почти ничем не отличаются от наших деревенских сортиров. Только вот их высота всего сантиметров 60. Выкопаны они почти везде, где когда-то стояли юрты. В частности, на нашем холме такие мини-строений было два. Сидишь в этом заведении и обозреваешь всю местность вокруг на 180 градусов.

Ужин наш состоял из ставшей на следующие 9 дней традиционной гречневой каши с сушеным мясом (через раз ее заменяли лапшой). Ночь, как и предыдущая, была не жаркой. Температура упала ниже нуля, так что закутываться в спальник пришлось с головой, даже с носом. А на утро нас ждало солнце, в первых лучах которого уже чувствовалось тепло наступающего дня.

И опять первые два перехода по степи, среди стад яков, мимо юрт кочевников. Правда, современные кочевники отличаются от своих предков. Нынче весь свой скарб они перевозят не на лошадях, а на маленьких грузовичках, а сами чаще всего по степи передвигаются на мотоциклах. Да и сами юрты сильно изменились. Рядом с ними выросли панели солнечных батарей и спутниковые тарелки. Зато одежда кочевников почти не претерпела изменения. Как мужчины, так и женщины носят толстые стеганые халаты, подпоясывают которые поясами разного цвета. Монголы почти не проявляют внешнего любопытства. Даже когда мы шли почти рядом с их юртами, нас никто не окрикивал, не приставал с глупыми расспросами.

Третий и четвертый переходы заключались в подъеме на перевал в 150-200 метров и постепенном спуске с него. По долинам мы шли через выеденные яками степи, а по горам – через лиственный лес. К концу четвертого перехода перед нами лежала пересохшая речушка, на дне которой еще можно было найти лужицы со стоячей водой. Из нее то мы и сварили обеденный суп, заварили чай. Благодаря тому, что ночью температура опускается ниже нуля, вода вымораживается и не требует дополнительной очистки кроме кипячения.

А дальше снова подъем по крутому склону, усеянному небольшими еле заметными курганчиками – следами древних захоронений. Различные кочевые народы жили на территории Монголии многие тысячи лет. Как следствие – могилы их можно видеть всюду. Для нынешних жителей – это места святые, поэтому никто их не раскапывает, не грабит. Преодолев подъем и пройдя около часа по лесу, через который уже почти не пробивались несущие тепло солнечные лучи, мы добрались до небольшого залива – идеального места для ночевки. Высокий береговой склон обеспечивал неплохой обзор, озеро давало воду для приготовления пищи (да и обмыться в леденящей воде тоже было неплохо), а лес давал изобилие дров.

И вновь солнечный день. И вновь два переход по степи. На этот раз вдоль залива. И вновь несколько юрт, чьи хозяева выпасают свои стада по окрестным степям. Мимо проехало пару мотоциклистов, у одного из которых были привязаны мощные колонки, из которых по степи разносилась национальная музыка. Первый привал мы сделали по степным указателем. Представлял он деревянный столб с табличкой, вкопанный в чистом поле. Надпись: «До такой-то деревни столько-то километров». Отдыхая, снимаем куртки, закатываем штанины брюк. На солнце жарко. Перепад между ночной и дневной температурой составляет, пожалуй, градусов двадцать.

Чем дальше мы отходим от Хатгала, тем реже встречаются юрты. Обычно они стоят в каждой долине. Но вот мы преодолеваем очередной перевал, начинаем спуск по пологому склону вдоль грунтовой дороги, деревья расступаются, а долина пуста. Да и трава уже не объедена скотом. О присутствии человеческой цивилизации напоминают полуразвалившиеся загоны для скота. Видимо, эти пастбища оставили на несколько лет дабы дать почве отдохнуть, траве подрасти, набраться соков.

Очередной перевал, пожалуй один из самых крутых на всем пути, или это так тогда казалось… Обычно, третий день пути один из сложных на маршруте. Это последний день адаптации организма к новым походным условиям. Кажется, что силы совсем на исходе, идти нет никакого желания, хочется отдыхать… Для Сергея эта ситуация оказалась еще сложнее. Он забыл дома стельки от своих походных ботинок, так что к третьему дню пути его стопы покрылись многочисленными мозолями, и было видно, что каждый шаг ему давался с большим трудом.

В конце четвертого перехода на вершине перевала нас ждало небольшое разочарование. Перевал этот назывался «Озерный» и на карте рядом с ним было указано небольшое озерцо. Озерцо было, а вот воды в нем не было и в помине. Пересохло. Пришлось перекусить сухофруктами и орехами и продолжить путь, ожидая к концу дня добраться до воды. А для этого пришлось пройти еще полтора часа и спуститься в очередную долину.

Здесь нас ждал еще один небольшой залив, укрытый от большой воды скалистым мысом. Свернув с грунтовой дороги на небольшую тропу, тянущуюся по берегу, мы углубились в лес, где вскоре нашли довольно неплохое место для стоянки. Лес спускался прямо к кромке воды, войти в которую можно было, преодолев преграду из поваленных стволов и поросших скользкими водорослями камней. Температура воды не превышала 10 градусов, но это не остановило нас от помывки и купания. Уж очень хотелось освежиться после долгого дня, да и солнце еще делилось своим вечерним теплом.

На утро погода испортилась, небо затянуло. Идти в футболке было уже холодно. По плану этот день был отведен под дневку, то есть под отдых. Но место для нее было не очень подходящим. Так что пришлось собирать вещи и вновь отправляться в путь. Пройти предстояло около 14 километров, пролегавших по заброшенной грунтовке и лошадиным тропам. Всякие следы человеческого присутствия пропали. Не было ни юрт, ни монголов на китайских мотоциклах. Даже заброшенные стойбища и загоны почти перестали встречаться. За первый переход мы удалились от залива, прошли по степи, ныне зарастающей лиственничным лесом и добрались до начала перевала, длинный пологий подъем на который пришлось преодолевать на втором переходе.

С пропажей явных следов человеческого присутствия объявились следы животные. Вдоль тропы стали встречаться экскременты глухарей, кабанов и даже медведей. Идти было интереснее. В итоге мы вновь спустились к озеру, к большой воде. Пред нами раскинулся берег, каменистым пляжем уходящий на несколько десятков километров к северу. Мы смогли обозреть маршрут, который нам предстояло пройти в ближайшие два дня: все предстоящие перевалы, горы, бухты и заливы.

Минусом стоянки у открытой воды был сильный ветер, так что выбрать место для стоянки было не просто. Чтобы огонь костра не раздувало, по началу пришлось его укрывать тентом. Лишь к вечеру ветер стих и к огню можно было подсесть поближе, не боясь опалить одежду. А до этого времени (в распоряжении у нас было еще полдня) ребята отправились купаться. Хоть солнца и не было, и согреться можно было разве что у костра (температура на улице была чуть выше 10 градусов), желание залезть в воду и обмыться было непреодолимо.

А в это время ветер гонял над озером свинцовые тучи, сквозь которые изредка проглядывало солнце. На противоположном берегу Хубсугула, удаленного от нас на 30 километров, горные вершины Саян покрылись снегом, покров которого доходил уже почти до береговой линии. Неужели и нас ждет снегопад и сильное похолодание? С такими тревожными мыслями мы устраивались под ставший нам домом тент, растянутый меж двух толстенных лиственниц.

На утро оказалось, что тучи разошлись и на небе ярко светило солнце. Его теплым лучам мы всегда были рады, особенно после холодной ночи. С ним и идти по еле читаемой тропе было веселее. За первый переход мы взобрались на утес, с которого открывался вид на широкую лазурную гладь озера, плескавшегося в 150 метрах ниже нас. Если бы не холод и лиственницы, то пейзаж был бы очень схож с Адриатикой.

Немного передохнув и пофотографировавшись, мы двинулись в путь. И вот тут-то началось самое интересное. Тропа пропала. Точнее она разделись на множество небольших тропок, вытоптанных горными баранами. По началу мы двигались по одной из них. Пролегала она через многочисленные завалы поваленных деревьев, пробирались через которые мы с большим трудом. При этом идти приходилось под довольно большим уклоном. В какой-то момент баранья тропа завела нас в низ к воде. Дальше пришлось карабкаться через каменистые завалы, стараясь не соскользнуть с шатающихся булыжников, цепляясь за поваленные деревья, продираясь через колючий кустарник. Отрадой в таком движении были то и дело встречавшиеся смородиновые кусты, усеянные слегка подмороженной ягодой. Поедали мы ее не срывая с веток, а просто опуская вся гроздь в рот весте с веточкой. Скорость нашего продвижения не превышала одного километра в час.

В одном из завалов мы обнаружили заброшенный шалаш. Укрытие располагалось в камнях, крыша была сооружена из прогнивших стволов деревьев, а внешняя стенка выложена из коры лиственницы. Судя по обветшалости конструкции, построили ее лет сто назад. Типичное укрытие для выживания. Поскольку человеческих останков мы здесь не обнаружили, выжить строителю этого шалаша удалось.

В какой-то момент склон на нашем пути стал настолько отвесным, а камни настолько шаткими, что двигаться так дальше было больше невозможно. Пришлось карабкаться по склону наверх, продираясь через бурелом и ища тропу по гребню. Не уверен, нашли ли мы тропу, проложенную когда-то людьми, или это была вновь звериная дорога, но вскоре мы могли более мене свободно шагать через лиственничный лес, пробираясь через заросли черники, то и дело останавливаясь, чтобы собрать очередную горсть ягод.

На следующем переходе, двигаясь по лесу вдоль озера, мы набрели на полуразрушенную избушку – зимнюю стоянку лесорубов или охотников. От нее двигаться стало немного проще – лошадиная тропа стала читаться более мене четко. На пути нам стали встречаться песчаные разрывы, напоминавшие то пляжи, то заброшенные карьеры. Поначалу выглядело это довольно необычно. Это через пару дней мы поняли, что весь северный Хубсугул – это песчаные пляжи, ради которых сюда приезжают туристы из Иркутской области и Бурятии. А пока мы шли по песку и удивлялись смене ландшафта.

В одной из долин перед началом подъема в гору мы наткнулись на зимнюю стоянку охотников. Вокруг костровища были выложены три настила из срубленных тонких лиственниц. По сути это было три лежака, выставленные на небольшом помосте, что предотвращало контакт спящего человека с холодной землей и снегом.

Последний переход на этот день лежал через поросшую старыми лиственницами гору. Судя по карте, здесь когда пролегала грунтовая дорога. Обнаружить ее можно было по старым распиленным деревьям – признакам расчистки пути. Правда за прошедшие десятилетия на местах таких расчисток уже выросли новые деревья. Так, по средине заросшей колеи стояли деревья уже в 20 сантиметров в диаметре. Спустившись с горы, мы выбрались на окраину большой долины, разделенной надвое довольно полноводной речушкой и болотом. На другом берегу стояло несколько юрт, паслось стадо яков и овец. Выходить в «цивилизацию» мы не спешили и встали на ночевку на высоком берегу, недалеко от каменистой косы, отделяющей озеро от устья реки. За день мы настолько вымотались от бесконечных спусков и подъемов, что сразу после ужина залегли спать, даже не посидев у костра.

Серым хмарым утром мы направились к косе, чтобы по узкому бревну, переброшенному, через протоку перебраться на другую сторону речушки. Через километр нас ждал подъем по очень крутому склону на очередной перевал, на котором мы обнаружили два примечательных объекта. Первым оказалось оваа. Оваа – это святое место у народов, исповедующих ламаизм и шаманизм. Чаще всего воздвигают их на перевалах, у источников, других примечательных мест. В Монголии такие места выглядят как груды камней, увенчанные пирамидой из веток. На них часто повязывают синие ленточки с буддистскими молитвами. Путники, проходящие мимо таких мест, должны что-нибудь здесь оставлять. Это может быть и сигарета, и конфета, и небольшая денежка. Обычно на таких кучах можно увидеть монеты, выпускаемые как весь ХХ век, так и более древние образцы. Забирать какие-либо предметы из таких мест нельзя, это считается кощунством. А еще здесь принято выпивать водку, поэтому вокруг таких оваа можно найти большие залежи пустых водочных бутылок.

Вторым интересным объектом, обнаруженным на перевале оказалось могила двух советских офицеров, видимо, разбившихся здесь на машине в 1973 году. Увенчана она железной тумбой с табличкой.

За перевалом нас ждал очередной спуск, еще одна долина речушкой и старыми деревянными мостами через нее, пара юрт и новый подъем, следующий перевал. На нем также мы обнаружили оваа, только на этот раз оно было украшено отбеленными ветром и дождями черепами яков и связкой их же копыт. В километре отсюда, на мысу, обдуваемом всеми ветрами, мы нашли развалины старинной кузницы, от которой осталась лишь груда камней и шлака. Может быть, здесь ковали сабли еще для войска Чингисхана.

Двигаясь на спуск через лес, нас порадовало изменение в окружающей растительности. Лиственничный лес наконец-то стал разбавляться кедрами. Нам даже удалось найти несколько шишек. Местные жители промышляют их сбором, обивая ветви деревьев длинными шестами. Кедровые шишки и орешки продаются в Улан-Баторе на каждом углу, почти также как у нас семечки.

К концу дня мы добрались до окраине довольно большой долины, упирающейся в озеро широким песчаным пляжем. На его краю в тени вековых лиственниц, одна из которых была разорвана словно взрывчаткой на мелкие щепки (видимо, удар молнии), мы и устроились на ночлег. Не успели мы развести костер, как на огонек прикатило несколько монголов на мотоциклах. Выяснив откуда мы и куда идем, они уточнили, нет ли у нас с собой бутылки водки, и разочаровались ее отсутствия. На прощание нам было сказано, что на следующий день в этих краях ожидается снег. Доверять этим словам оснований было достаточно – противоположный берег озера уже второй день стоял укрытый снегом с ног до головы, да и над озером ветер гонял массивные свинцовые тучи.

Снег так и не пошел, но ночь выдалась весьма прохладной. Вода в бутылках позамерзала, и в спальниках было не очень уютно.

До поселка Ханх, конечной точки нашего маршрута, оставалось пройти 35 километров. Поэтому было решено на следующий день пройти максимально посильное нам расстояние, чтобы потом весь день отдыхать. Делом это было непростым, особенно для Сергея. Количество мозолей на его ступнях увеличивалось чуть ли не в геометрической прогрессии. Кроме того, у него воспалился зуб, и как следствие у него распухла левая половина лица. Можно сказать, для него началось настоящие выживания в экстремальных условиях Дикой природы.

Первую половину дня наш путь лежал по берегу озера, где дорога шла то через лес, то по песчаным дюнам, идти по которым было тяжелее всего. Ноги вязли, утопали в песке. Ситуацию скрашивали все чаще и чаще встречающиеся кедры. На одном из них, стоящем далеко от тропы и, видимо, не обнаруженном местными сборщиками, мы обнаружили несколько десятков шишек, сбивать которые мы и принялись при помощи палок. Напоминало это игру в городки, где в роли фигур выступали кедровые шишки. Пополнив запасы орехов мы отправились на очередной перевал. Путь нам указывала линии электропередач, точнее то, что от нее осталось – пеньки от деревянных столбов, череда которых тянулась по горам и степям на многие десятки километров. К счастью, современная ЛЭП, возведенная уже из железобетонных опор, идет вдали от берега озера и не портит общего вида и ощущения первозданной красоты.

Переправившись в брод через речушку (а здесь в отличие от южной части приозерья в реках воды был достаточно – сказывается преобладание лесов над степями), и сготовив обед на ее берегу, мы двинулись на самый долгий перевал на всем маршруте. При высоте в 200 метров над озером длина подъема составляла почти пять километров. По пути нам встретилось несколько юрт и пара быков, погоняемых детьми. В них были запряжены волокуши, на которых перевозились поваленные в лесу деревья.

На самой вершине на открылся вид на всю северную оконечности озера Хубсугул и примыкающие к нем Саяны, покрывшиеся оранжевым отблеском заката. До места стоянки у воды мы добрались уже затемно. Ночевать встали на песчаном пляже шириной в сотню метро и длиной в пару километров. Расположившись между лиственницами, растущим в небольшом отдалении от берега, мы отправились собирать выброшенные на берег дрова. Небо было ясным, что свидетельствовало о предстоящей морозной ночи. Температура упала до минус пяти градусов. Спать в спальнике было настолько зябко, что среди ночи чтобы согреться мне пришлось подниматься и разводит костер заново. Зато утром, как только выглянуло солнце, температура поднялась, черные спальники быстро нагрелись, и было решено всю первую половину дня посвятить отдыху. Благо пройти сегодня предстояло всего 10 километров, то есть два перехода.

Собственно в бодрящую солнечную первую половину дня мы разве что и занимались тем, что отдыхали и купались в озере. Было даже не понятно, где теплее и холоднее – в воде или на обдуваемом ветром берегу. Кругом песок, солнце, голубая прозрачная вода.., и мы в шапках, свитерах, перчатках. Со стороны смотрелось это, думаю, очень забавно. Один человек залазает голышом в воду, быстрее намыливается и выбегает на берег. А второй стоит рядом в куче одежек, раздумывая, стоит ли повторить подвиг товарища или довезти всю свою грязь до России. Пообедав и собрав лагерь, мы направились дальше на север.

Путь наш лежал прямо вдоль кромки озера. Ни тебе подъемов, ни тебе спусков. Светило солнце, небо было ясным, рядом плескались волны. Вдоль дороги тянулся песчаный, иногда сменяемый галечным, пляж. Можно сказать, десять километров пролетели незаметно. Разве что мимо нас проехал УАЗик, своеобразная маршрутка между Хатгалом и Ханхом. Ходит она каждый второй день. Утром выезжает, вечером добирается до пункта назначения. Так вот, у Сергея при ее приближении зародилась мысль – а не доехать ли на ней до Ханха. Зубная боль и стертые ноги давали о себе знать. Но желании окончить маршрут на своих двоих пересилило. Кроме того, если бы он уехал, то оставил нас двоих без продуктов. Ведь именно у него в рюкзаке хранились запасы на последний день пути.

В конце второго перехода мы взобрались на небольшую горку, очередной перевал. На сей раз мы ушли в сторону от дороги и поднимались по подстриженному яками травянистому склону. С вершины открывался вид на всю северную часть Хубсугула, на залитые солнцем Саяны, на уходящий вдаль изрезанный бухтами и выдающимися горными мысами восточный берег, вдоль которого мы шли последние восемь дней. А еще тут ловилась сотовая связь, и впервые за нашу экспедицию у ребят появилась возможность дать о себе знать родным и знакомым.

На ночевку мы встали на краю леса и степи, на берегу озера. Дальше лежали 12 километров открытого ровного пространства, на котором то там, то сям виднелись юрты и не большие деревянные избушки –времянки. Между ними словно паутина велись грунтовки и мотоциклетные тропки. Мы же решили последнюю ночь на маршруте провести в тишине и безлюдии.

А утром нам как раз и предстояло прошагать по этим степным дорогам, раза три перебраться через неполноводные речушки и добраться до расположившегося на серенной оконечности озера Хубсугул небольшого поселка Ханх, который, в летнее время связан с южным населенным пунктом – Хатгалом, даже судоходным транспортом. На полдороге мы сделали привал и оваа, отличавшегося от уже виденных нами подобных сооружений чрезмерным количеством водочных бутылок, среди которых выделялись такие марки как «Чингисхан» и «Монгольский стандарт».

Уже совсем рядом с поселком на дороге мы повстречались со стадом яков, двигавшемся по встречному нам направлению. Еще метров за 300 як-бык, возглавлявший стадо, грозно выставил свои рога и обозначил свое стремление удалить нас с его пути. Пришлось совершать обход по внушительной дуге, дабы сие животное не почуяло в нас потенциальных врагов-хищников. Собственно говоря, регулярные встречи с такими стадами на степной местности Монголии довольно часто превращают казалось бы прямой маршрут пешего путешественника в синусоиду. Вам приходится постоянного совершать обходные маневры, дабы не стать целью для атаки рогатой скотины.

Окраины Ханха встретили нас развивающимися флагами России и Монголии, вывешенными на туристической базе, принимающей наших туристов. Потом потянулись скромные домики, выстроенные из лиственницы, вдали показались нефтеналивные танкеры. Откуда в них поступает топливо не знаю – то ли водой из Хатгала, то ли по земле из России, до чьей границы оставалось всего 17 километров.

В центре посекла мы нашли несоклько магазинов и кафе, где были куплены недостающие сувениры, всяческая снедь и местное пиво. На дворе была пятница. Местная граница, через которую пропускают только граждан России и Монголии, работает в осенне-зимний период только по рабочим дня, и всего лишь до 5 часов вечера. В нашем распоряжении было всего два часа до ее закрытия. Пешком до нее добраться мы бы точно не успели. Нужна была машина. Увидев первый попавшийся УАЗик на центральной площади деревни, мы тут же договорились с его водителем о нашем довозе, причем даже не до границы, а до первого населенного пункта в России – поселка Монды (до него от Ханха 25 километров).

На выезде из деревни водитель заехал в местную погранслужбу, где получил разрешение на выезд из Монголии. Местным жителям не требуется, ни виза, ни загранпаспорт для поездок в приграничные районы России. Им достаточно лишь разрешения на машину и удостоверения личности. Для россиян из приграничных районов Иркутской области и Бурятии действуют аналогичные правила.

На самой границы, состоящей с монгольской стороны из единственного домика и полуразвалившейся вышки, мы провели минут 10. Получили выездные штампы, направились к самой границе, пересечь которую нужно было пешком. Сопровождать нас отправился единственный на этом переходе пограничник, который прямо у пограничного столба заявил, что сегодня день пограничника в Монголии. Пришлось доставать бутылку водки в честь такого дела. Поздравили товарища прямо на посту, да и он сам выпить не отказался. Со стороны нас с усмешкой посматривали уже наги пограничник. Здесь оформление всех формальностей также не заняло много времени. Единственным примечательным фактом нашей стороны было наличие асфальта на дороге, который начинался четко от линии государственной границы.

А дальше снова УАЗик, потом поселок Монды. Здесь в небольшом кафе мы перекусили уже бурятскими бузами, а потом отправились дожидаться попутного транспорта до Слюдянки, до которой оставалось около 250 километров. Маршрутки мы не дождались, а уехали на вахтовке, везшей работяг из геологоразведочной партии. В течении пяти часов народ в машине то ел, то пил, то закусывал, то спал, но неизменно громко обсуждал всяческие темы. Люди возвращались домой из многомесячных вахт.

Ближе к полночи мы высадились около железнодорожного вокзала Слюдянки. Изначально дальнейший план заключался в том, чтобы переночевать на берегу Байкала, на котором и стоит этот городок, а на утро отправится в поселок Листвянка, что находится в том месте, где Ангара вытекает из Байкала. Однако Сергей уже настолько плохо себя чувствовал, что решил отложить посещения самое глубокого озера на планете на следующий раз, и, закупившись у торговавших на станции бабушек омулем холодного и горячего копчения, отправился на поиски такси, на котором и укатил в Иркутск. Мы же вышли на окраину населенного пункта и устроились на ночевку на узкой полоске суши, отделявшей Байкал от Транссибирской магистрали, по которой всю ночь проносились один за одним пассажирские и грузовые составы.

Оставшиеся два дня мы провели на Байкале. В субботу добрались до Листвянки, заехав в Иркутск, а все воскресенье провели на склоне в лиственнично-сосновой рощице на окраине этого поселка, заполнившегося в выходные дни тысячи туристов и сотнями автомобилей. Ни о какой девственной приводной красоте здесь речь уже не шла. А шла она о цене на сувениры, о кабаках и гостиницах. Всего 250 километров, а кажется, что несколько тысяч. Дикая тайга и степи, где лишь изредка можно встретить пастуха на мотоцикле, но при этом разодетого в национальные одежды, и этот туристический «рай». Пожалуй, мы даже были рады поскорее уехать отсюда, хотя и понимали, что впереди у нас была еще целая ночь, которую предстояло провести в аэропорту Иркутска, откуда только утром самолет унес нас в столицу нашей огромной Родины.

Пожалуй, после возвращения наиболее сильное воспоминание о Монголии – это сочетание лесного и степного пейзажей, и, конечно же, юрты с мотоциклистами –монголами в национальных халатах. Ощущение простора и одновременно таежной закрытости. Не туристичность этой страны. Неиспорченность ее населения шальными деньгами, приносимыми сюда заезжими иностранцами. Безопасность. Ведь на ночевку можно встать совсем рядом с юртой и быть уверенным, что ночью к тебе никто не придет выяснять отношения. Хоть и очень похожа эта страна на бывшую республику СССР, но сохранилось здесь гораздо больше того положительного «советского», что было у нас еще лет двадцать назад и безвозвратно утеряно ныне.

Хотите принять участие в экспедиции? Подробности здесь