Удивительная Карелия или Базовый курс 22-28 мая 2011

Повествование принадлежит Сергею Святошенко, одному из участников базового курса выживания Школы выживания Волчица, проходившему с 23 по 28 мая в Карелии.

Сейчас, когда я приступаю к отчету о моей поездке в Карелию, мне хочется в первую очередь для себя определить: почему эта поездка доставила мне огромное удовольствие? На первый взгляд, ее отнюдь нельзя назвать увеселительной прогулкой. За неделю мы столкнулись почти со всеми превратностями, которые походная жизнь дарит туристу – холод, дожди, однообразная еда, разбитые ноги. На каждое действие, которое в городе занимает минуты, в походе требуется потратить часы. Даже чтобы просто выпить чаю, приходится искать подходящее место с водоемом, собирать дрова, разводить костер, расставлять рогатины, носить воду и ждать-ждать, пока она вскипит. Стоит добавить сюда усталость от долгих часов пути, вчерашнюю бессонную ночь, насквозь мокрые ноги и комаров, и начинает казаться что поход – это сплошное напряжение и мучения.

Однако это так лишь на взгляд ухоженного городского жителя из окна благоустроенной квартиры, через призму домашнего уюта. Это лишь то, что видно через узкую рамку восприятия, ограниченную нашими повседневными привычками и стереотипами. Этот взгляд можно сравнить с тем, как воспринял бы посетитель Третьяковскую галерею, если бы закрыл глаза ладонями и увидел через маленькие просветы между пальцами лишь кусок серой стены.
Но стоит пожить несколько дней в дикой природе, и организм переходит в совершенной иной режим работы. В этот момент глаза и душа распахиваются для окружающего тебя прекрасного и удивительного мира. Стоит лишь на время освободить голову от рутинных забот, и тебя наполняет гармония, в мыслях появляется ясность, силы удваиваются, выносливость учетверяется. Поддержание физиологического комфорта в твоем организме перестает быть культом.
И тогда ты поднимаешься на вершину горы и видишь: вокруг на бесконечное расстояние раскинулись величественные скалы, по небу плывут свинцовые облака, в ушах свистит ветер, внося свежесть и остроту в твое восприятие, и ты чувствуешь дыхание камня под тобой, течение воды в озере на горизонте и движение туч над ним, и слушаешь тишину. И ты ощущаешь себя властелином этой земли, мрачной и фантастической, угрюмой и негостеприимной, но склоняющейся перед твоей волей ее покорить.

Именно это ощущение освобождения от всего лишнего, искусственного, надуманного, это счастье от гармонии с окружающей тебя необъятной вселенной и составляет главное удовольствие от этой поездки, которое мне сейчас столь трудно описать.

День первый. Отъезд

Давно не ездил я в походы. Последний раз в палатке я спал 8 лет назад, когда с однокурсниками ездил на практику по городам европейской России. А в полноценный поход с дневными пешими переходами и вовсе ходил лишь один раз – в школе, 11 лет назад.

Хотя с тех пор у меня и сохранилось все снаряжение, но за прошедшие десять лет оно было раскидано по разным квартирам и дачам, поэтому многое накануне поездки в Карелию пришлось докупать.

Так что в день сборов утром я поехал в магазин Экстрим. Каждый московский турист знает этот огромный торговый центр, в котором можно купить все, что угодно. Благодаря атмосфере этого места фактически мой поход начался уже здесь. В полутьме у павильонов развешаны спальники, рюкзаки, палатки, коврики, походная посуда и многое-многое другое. Здесь даже как будто пахнет лесом и костром. Каждый продавец дает дельные советы и не спеша, вдумчиво выбирает вещи вместе с тобой, как будто для себя. Надо сразу сказать, что советы продавцов по части снаряжения в походе себя оправдали.

Потом целый день ушел на сборы вещей, укладку рюкзака, многократные проверки его содержимого, чтобы ничего не забыть, закупку продуктов на ночь в поезде. И вот, наконец, дверь квартиры была заперта снаружи, и понеслась...

Поезд в Петрозаводск отправлялся с Ленинградского вокзала, в 8 часов вечера. Ехал я в плацкарте, в компании пожилой женщины и молодого мужчины. Только мы сели и познакомились, как поезд незаметно тронулся и отправился в сторону далекой и загадочной Карелии, в край таежных лесов, каменистых холмов и древних легенд. В пути предстояло провести 14 часов. С попутчиками мы поговорили обо всем, что принято обсуждать в наших поездах: о работе, о семье, о стране и правительстве. Молодой мужчина ехал в город Волховстрой на строительство моста, женщина – в Петрозаводск, к себе домой.
Время от время мужчина разговаривал с кем-то по мобильному телефону. В эти моменты он начинал говорить некоторые слова нечленораздельно, хотя в целом все было понятно. Потом он клал трубку и опять разговаривал обычным тоном. Женщина первая догадалась, в чем дело, и спросила, на каком языке он говорил. Мужчина ответил, что по национальности он мариец и по телефону разговаривал по-марийски. Оказалось, что марийцы и внешне не очень отличаются на русских, и язык у них похожий (видимо, из-за многочисленных заимствований).

День второй. Петрозаводск

Незаметно прошла ночь в поезде, и за окном стали проноситься пейзажи Карелии. Я жадно впитывал в себя каждую их деталь: ведь это самые северные места, в которых мне приходилось бывать.

В глаза бросилось сразу несколько характерных признаков Карелии. Самый яркий из них: на каждой станции, на всех платформах и полустанках вагоны загружены бревнами. В основном это сосна и изредка – береза. Бросается в глаза, что железнодорожные платформы в Карелии зачастую сделаны из досок (везде, где я бывал раньше, платформы были бетонные или асфальтированные). Все телеграфные столбы стоят криво. Видимо, они покосились оттого, что стоят на болотистой земле. Между деревьями практически всюду видны ленточки воды, и, отраженные от нее, мелькают солнечные блики. Ну, и лес, конечно, в Карелии отличается от московского – это сплошная тайга, царство хвои, мха и болот.

Поезд остановился в городе Петрозаводск в 10 утра, и я впервые ступил на карельскую землю. При выходе из поезда передо мной предстало желтое здание вокзала со шпилем.

Погода была солнечная, но дул холодный ветер.

Сдав рюкзак в камеру хранения, я отправился изучать город. Мне предстояло провести в Петрозаводске целый день до встречи с другими участниками нашего похода и отправки к месту его проведения, и надо было в этот день чем-то себя занять. Сразу замечу, что сделать это в Петрозаводске очень непросто.
Город Петрозаводск – столица Карелии и т.д. и т.п. Но несмотря этот гордый статус, внешне Петрозаводск кажется глубоко провинциальным городком. Малоэтажные дома, застройка первой половины двадцатого века, наивные названия магазинов и кафе.

Главная улица Петрозаводска – проспект Ленина. Он идет от здания вокзала к знаменитому Онежскому озеру. Именно этот путь я для начала проделал в Петрозаводске.

По дороге обратило на себя внимание, что советские названия улиц не претерпели никаких изменений за последние 20 лет: улица Карла Маркса ведет к площади Ленина, где переходит в улицу Энгельса, которая упирается в проспект Ленина, с которым пересекаются улицы Кирова, Куйбышева, Андропова и всех остальных.
Главной достопримечательностью города, как ни странно, считается не здание какое-нибудь или памятник, а набережная – Онежского озера. Спору нет, набережная очень живописна, но собственно городской достопримечательностью я бы ее не назвал – все-таки вся ее красота обусловлена лишь величественной красотой Онежского озера.

На набережной стоит беседка, которая известна как визитная карточка Петрозаводска.

Запомните, туристы: если символом города является беседка, то нечего вам в таком городе делать!

Вдоль набережной расставлены различные скульптуры – подарки Петрозаводску от городов-побратимов, которых у него аж целых 18 штук.
По моему ощущению, Петрозаводску сбагрили самые убогие предметы, от которых нужно было срочно освободить склады. Вот, например, попробуйте угадать, что это такое: 

Не знаю, что вы подумали, но на самом деле это рыбаки, собранные из кусков арматуры.

На набережной несложно обнаружить вторую достопримечательность Петрозаводска – памятник Петру I, основавшему город триста лет назад, одновременно с Петербургом.

От набережной я направился к третьей достопримечательности города – площади Ленина. Площадь эта имеет круглую форму, и здания на ней выстроены тоже полукругом. Здесь стоит самый крупный памятник Карелии – статуя Ленина, построенная в 1933 году.

Кстати, раньше на месте нынешнего памятника Ленину стоял памятник Петру I, о котором написано выше. Между прочим, вес статуи Ленина более чем в сто раз превышает вес статуи Петра I. Даже и не знаю, как этот факт соотносится с ролью указанных граждан в судьбе города.

Интересно, что в годы Великой отечественной войны, когда город был оккупирован финнами, статую Ленина не взорвали, а аккуратно демонтировали («для дальнейшего экспонирования») и на ее место поставили пушку, а после освобождения города – поставили статую обратно.

Об этих перипетиях истории памятника я узнал в местном краеведческом музее, который находится как раз на площади Ленина.
В музее я гулял в полном одиночестве, и вообще мне показалось, что я был первым посетителем в истории музея: в каждом зале все сотрудницы музея подбегали ко мне, заботливо показывали, куда мне идти, и переживали, чтобы я все как следует посмотрел.

Кратко обобщая историю Петрозаводска можно сказать так: расцвет Петрозаводска пришелся на время Петра I, основавшего здесь первый оружейный завод, и Екатерины II, основавшей второй. По мере того, как эти заводы морально устаревали, город хирел и в XIX веке превратился в глухую провинцию в центре Олонецкого края. С тех прорывов в развитии Петрозаводска не происходило.

После музея мой путь лежал к следующей достопримечательности, калибром поменьше – собору Александра Невского.

Это кафедральный собор, самый крупный в Карелии. По сравнению с московскими соборами масштабами он, мягко говоря, не поражает, но в Петрозаводске смотрится очень органично. Собор маленький, тихий, расположен в уютном скверике. Когда я в него вошел, там крестили ребенка.
Потом я заглянул в расположенную неподалеку церковь Воздвижения Креста Господня. Здесь шел обряд венчания (везло мне в этот день на церковные таинства!), беспокоить брачащихся я не стал, лишь немного погулял по погосту при церкви. Сфотографировать церковь не удалось, т.к. она целиком спряталась в густом лесу.
Пообедав и осознав, что мне надо убить в Петрозаводске еще два часа, отправился во второй (и последний) музей города – музей изобразительных искусств. Для посещения был доступен только один этаж. Там из 11 залов 5 было занято странными изделиями из ткани («морская звезда», «инверсия» и прочий абстракционизм), еще 5 – произведениями семейной пары художников в стиле кубизма и лишь один зал – произведениями классической живописи. Смотреть картины в этом зале было чрезвычайно интересно, как правило, картины были подписаны так: «Портрет неизвестного дворянина. Неизвестный автор. Год неизвестен».
Оставшееся время вдумчиво гулял по городу.

Пока гулял, заметил, что практически на каждом здании города развешаны гранитные таблички с примерно такими надписями: «Здесь с 1950 по 1951 год жил машинист, который в 1918 году отвозил Ленина из пункта А в пункт Б» или «Здесь в 1850 г. дала концерт выдающаяся исполнительница романсов Иванова Марья Ивановна».

Короче, беден оказался Петрозаводск на достопримечательности.

И вот, наконец, наступило время встречи с другими участниками похода. Нашим инструктором оказался молодой человек лет 30, звали его Дмитрий. За время, остававшееся до посадки на местный поезд, мы – участники похода – приобрели билеты, а Дмитрий накупил продуктов для похода. Мы разложили их по своим рюкзакам и ровно в семь часов вечера сели на поезд, который повез нас к начальной точке маршрута.
В поезде Дмитрий предложил нам тщательно изучить карту нашего дальнейшего пути. Но мы не уделили ей должного внимания, о чем совсем скоро нам пришлось пожалеть.

День третий. Путь до Воттоваары

Сошли мы с поезда в полтретьего ночи на станции Гимольской. Станция расположена рядом с маленьким поселком Гимолы, в котором живет пара сотен жителей. Занимаются они лесозаготовками, но местный леспромхоз (расположенный в соседнем поселке Суккозеро) двадцать лет назад приказал долго жить, и теперь поселок загибается.

Гимолы – место начала нашего маршрута – находятся значительно севернее Петрозаводска, примерно на широте Архангельска. Если сравнивать положение Гимол с Москвой, то они расположены настолько же севернее Москвы, насколько Ростов-на-Дону расположен южнее.

Летом в Гимолах значительно холоднее, чем в Москве: в конце мая здесь не везде еще сошел снег, а температура по утрам опускалась до 3-5 градусов.
От Гимольской в первую ночь нам предстояло пройти до места ночлега. Только отошли мы от станции, прошли мимо скособоченных домов на краю Гимол, как вдруг поняли, что мы совершенно не представляем, куда идти! Совет Димы изучить карту в поезде мы не послушали – ведь мы забыли, что наша поездка будет все-таки не уроком бальных танцев, а курсом выживания. А ведь очень часто карта района пути существует лишь в одном экземпляре, и висит она в домике пьяного лесника, и времени на ее изучение и запоминание ключевых точек – дай бог, если пара минут.

Дима не пошел нам на уступки и карту больше не показывал, и пошли мы дальше, как слепые котята. Какое-то время мы еще двигались достаточно уверенно – дорог в тайге не так уж много, но наша уверенность улетучилось на первой же развилке. Та ли эта развилка? Куда идти – налево или направо? И тут Дима добил нас коронным вопросом – считали ли мы паршаги?

Маленькое лирическое отступление. Паршаг – это пара шагов. Если знать расстояние, которое проходишь за пару своих шагов (обычно от одного до полутора метров), то можно посчитать весь свой пройденный путь. Именно паршагами измеряются расстояния между ориентирами на местности, чтобы привязать их к карте.
Скажу честно: паршаги мы и не думали считать. И окончательно дезориентировались. Наугад выбрали направление на развилке и только собрались по нему продолжить наш путь, как Дима впервые нам помог и указал на правильное направление. Ну, и еще бы он не помог! Выбранное нами направление вело прямиком в карьер, в котором велись работы по добыче карельских кварцитов. Взрывным способом!

В эту ночь мы прошли по дороге от станции 8 километров, а ближе к утру свернули в лес остановились на берегу озера Питкая. Это исключительно красивое озеро, окруженное со всех сторон тайгой.

Здесь мы выгрузили из рюкзаков спальники и коврики, разложили их под открытым небом и сразу заснули.

И какой, надо сказать, это был счастливый сон! Над головой было безоблачное небо, в зимнем спальнике-коконе было тепло и уютно, а лицо освежал таежный воздух. Кругом тишина, из-за холода еще нет комаров, воздух свежий и чистый. Это и было то, что называется счастьем!

Всего через несколько часов я почувствовал, что уже крепко выспался, напитался силой, как греческий Антей, и готов на любые подвиги. Поднявшись, насобирал дров, Дима развел из них костер и вскипятил на нем воду.

На завтрак у нас была овсянка с изюмом, а потом – горячий сладкий чай.

Потом, собрав вещи, мы покинули нашу первую стоянку и довольные, полные сил и оптимизма, отправились к главной цели маршрута – горе Воттовааре. Сразу надо сказать: больше ни один день нашего похода не был таким беззаботным.

Скалистый массив Воттоваара, несмотря на то, что является самой высокой точкой Западно-Карельской возвышенности, на самом деле отнюдь не большая гора. Высота Воттоваары от уровня моря – 417 м, а от подножия и того меньше – всего двести метров. Слово «Воттоваара» переводится как «Гора смерти».
Гора с таким жизнеутверждающим названием известна тем, что здесь найдено много крупных камней, лежащих, мягко говоря, в необычной или, можно даже сказать, противоестественной позе: на самой узкой своей грани или вообще на трех мелких камешках.

Предполагают, что эти камни как-то связаны с религиозными культами древних народов, населявших Карелию тысячи лет назад. Однако археология это предположение пока опровергает: остатки древних культур на горе не нашли.

Вот и остается гора загадкой: то ли здесь имеет место необъяснимый природный феномен, то ли это священная гора, на которую не годится вступать простому человеку.

В общем, впереди у нас была возможность дать свой ответ на этот вопрос.

От озера Питкая к подножию горы вела грунтовая дорога.

На этот раз перед выходом на нее мы предельно внимательно изучили карту, запомнили все до единой развилки, каждый мост, подсчитали расстояния и азимуты.
В пути мы старательно считали паршаги. До чего же, кстати, это скучное занятие! Вместо того, чтобы участвовать в увлекательной беседе с Димой, ты бормочешь: «Восемьсот тридцать два, восемьсот тридцать три, восемьсот тридцать четыре...». Стоит чуть отвлечься – и ты уже сбился со счета. Приходится наугад вспоминать, с какого места возобновлять подсчет. Но, как бы мы ни старались, когда мы подошли к основанию горы, мы уверенно заявили, что по нашим подсчетам до нее еще остается 5 км (то есть еще полпути!), чем немало повеселили Диму.

Мы немного прошли вдоль подножия горы, пересекли исток реки Тяжа и остановились перед восхождением. Теперь нам предстояло свернуть с дороги и взобраться на гору. После 11 км пути, пройденных сегодня от озера, один километр подъема, обещанный Димой, показался нам сущим пустяком.
Но не тут-то было! Когда мы пошли по Воттовааре, оказалось, что каждые сто метров ходьбы по пересеченной местности (проще говоря, по лесами и болотам) стоят километра пути по дороге. Подъем на гору занял порядочное количество времени, отнял немало сил и потребовал привала посередине этого короткого пути.
Вся гора усыпана огромным количество камней самых разных размеров. Большинство из них имеют диаметр меньше метра, но некоторые – многотонные пятиметровые валуны. Это кварциты. Местами камни свалены в кучи, кое-где напоминающие каменные озера. В основном гора покрыта толстым слоем мха, но в отдельных местах обнажаются огромные скалы, которые нельзя перелезть, а можно только обойти.

Еще через километр пути по лесу мы прибыли к нашей базе, где должны были провести ближайшие три ночи.

Это оказалось живописнейшее место на краю скалы. Рядом удобно расположен небольшой водоем (лужа, засыпанная камнями). Он был наполнен водой, оставшейся после таяния снега.

Оставшегося дня хватило только на то, чтобы приготовить поздний обед и сразу после него – ранний ужин. Мы наелись досыта и улеглись спать. Убежище нам еще только предстояло построить на следующий день, поэтому пока улеглись под открытым небом.

Ночью пошел дождь. Спать хотелось так сильно, что несмотря на капли, падающие на лицо, и намокающий спальник, вставать категорически не хотелось. Первым среди нас силу воли проявил, как обычно, Дима. Он всех разбудил, и мы с ним растянули тент, под которым мы и провели остаток ночи.

День четвертый. Убежище

Весь день мы стояли в лагере на верху Воттоваары.

Утром Дима учил нас пользоваться огнивом, исключительно неудобным, но самым надежным приспособлением для получения огня в лесу. Суть огнива очень проста – внешне оно выглядит как металлическая палочка размером с карандаш. К этой палочке может быть приделана ручка – чтобы удобнее было держать. Если по этой палке чиркнуть острым предметом (туристы обычно используют нож), то вылетит искра, которой можно поджечь какой-нибудь легко загорающийся материал – например, сухой мох.

Работа с огнивом кажется очень простой и одновременно требует сноровки. С первого раза мало у кого не получается. Во-первых, нужно отточить правильное движение ножа по огниву – чтобы и искру высечь, и полетела она, куда нужно. Во-вторых, надо понять, какие лесные материалы способны загореться от одной искры.
Мы достаточно быстро научились разжигать костер с помощью огнива, и после этого весь день был посвящен строительству убежища.
Смысл убежища прост: надо на какую-нибудь раму (неважно какую: в виде упавшего ветвистого дерева или самостоятельно сооруженную из бревен) накидать толстым слоем еловых веток (лапника). Если ветки правильно уложены, то вода будет стекать по ним, не капая вниз.

Было принято решение сооружать одно общее убежище на всех и раму делать из бревен. Первым делом, мы нашли вертикально стоящие деревья, чтобы на их сучья опереть горизонтальную перекладину – главную несущую часть конструкции. На нее мы положили продольные бревна. Получилась прямо-таки батарея залпового огня.

А на продольные бревна положили поперечные – сверху и с боков. В результате получились этакие деревянные футбольные ворота.
И стали носить лапник. Дело это оказалось крайне муторное, долгое, скучное и тяжелое. Заняло оно почти весь день.

Пока ломали ветки, мы тысячу раз поцарапались, но в итоге за день мы натаскали лапника, которого с избытком хватило на все убежище.
Получилось оно красивое и уютное – прямо лесной домик. В какой-то момент нам искренне захотелось поселиться в нем навсегда!
Вечером, когда мы аристократично ужинали, Дима в разговоре сгоряча даже предложил мне обменять квартиру в Москве на это убежище, однако я (исключительно из вежливости) отказался.

Кстати, пока мы ужинаем, будет уместно немного рассказать о нашем питательном рационе. На завтрак мы ели, как я уже говорил, овсяную кашу с изюмом. На обед готовился суп с рисом, морковью, картошкой и тушенкой, с добавлением черного перца и лаврового листа. А на ужин были макароны, или рис с тушенкой.
На первый взгляд наше питание не кажется скудным, но – наверное, из-за отсутствия разнообразия – мне в походе катастрофически не хватало вкусной московской пищи. Поэтому я в больших количествах на обед и ужин ел... чеснок с луком! Как ни странно, именно эти продукты оказались для меня самой вкусной едой в походе, хотя в Москве я их не люблю и почти не ем.

Главная же проблема в питании была с сахаром. Его было куплено впритык, и с точностью до каждого кусочка на каждый было рассчитано, сколько сахара мы будем класть в чай на завтрак, обед и ужин. На мой вкус сахара в чае мне все время не хватало, и Дима констатировал у меня сахарозависимость.
После ужина Дима показал, как делается фильтр для воды из подручных материалов. Для этого берется береста, сворачивается в воронку, туда плотно укладывается мох, на него кладется толстый слой березовых углей из костра, а поверх них – слой песка. Фильтр был тут же опробован. Из него потекла мутная вода, и пить ее желания не возникло. Но, видимо, если припрет, никуда не денешься – лучше мутная вода, чем отправление.

Вечером попили еловый отвар, который оказался редкостной гадостью.

Ближе к ночи, мы, как обычно, поговорили о судьбе мировой революции и легли спать в нашем только что построенному еловом домике.
Первая ночь в убежище прошла хорошо.

День пятый. Ориентирование

В этот день мы опять никуда не пошли, а занимались отработкой полезных в походе навыков. Прежде всего, это спортивное ориентирование.
До обеда мы выполняли упражнения на работу с компасом и на замер расстояний на местности паршагами.

Дима давал нам поручения примерно следующего характера: пройти 100 паршагов на север, столько же на восток, на юг и на запад (чтобы в итоге вернуться обратно). Постепенно задания усложнялись. В конце мы уже проходили различные расстояния по разнообразным азимутам, описывали неровные фигуры и неизменно возвращались к точке старта, чем заслужили одобрение инструктора.

В середине дня мы получили самое сложное задание: в одиночку проследовать за инструктором и нарисовать карту, куда он нас ведет. Потом другой участник похода, который сидел в это время в лагере, должен был по составленной тобой карте прийти в то же место.

В лесу чрезвычайно трудно ориентироваться: через десять метров челвоека уже не видно, каждое дерево похоже на соседнее. Вот инструктор идет прямо, вот – свернул налево, а вот уже двигается чуть правее. Необходимо усреднять азимут, отмерять паршаги, отмечать ориентиры. В конце на подготовку карты дается 10 минут. Все это делалось под проливным дождем, на коленке.

Получившаяся карта, изрисованная неровными каракулями и покоробившаяся, напоминала карту сокровищ Флинта (мы так ее и называли – карта Флинта).
Общий путь от точки старта к цели у меня составил меньше полукилометра по лесу и скалам. Это, казалось бы, немного, но выйти по чужой карте по лесу к цели не смог никто. Несмотря на это, задание все равно было интересное.

Карта, которая досталась мне, привела меня в самую удивительную часть горы Воттоваара – на склон, где несколько лет назад сгорел лес, и от него остались только голые стволы. Это место находится почти на самой вершине горы, отсюда открывается фантастический вид на огромную территорию. Видны соседние озера, граница с Финляндией, дороги и реки. Именно это и есть то место, о котором я писал во вступлении. Именно здесь я почувствовал, что поездка удалась.
Вечером мы приступили к занятиям альпинизмом. Они были нацелены на отработку только тех навыков альпинизма, которые могут пригодиться для выживания. По большому счету, это всего один навык – спуститься по веревке со скалы без вспомогательных приспособлений.

Для этого специальным способом веревка перетягивается вокруг тела, и ты спокойно по ней спускаешься по любой скале – хоть наклонной, хоть отвесной.
В качестве бонуса мы еще немного поучились подниматься по веревке, но это уже физически более сложное занятие, требующее специальной подготовки.
Тем временем целый день шел мелкий дождь. Пока занимались ориентированием, мы насквозь промокли, но у костра быстро высохли.
Вечером мы обратили внимание, что наше убежище немного протекает – в нескольких местах с крыши капала вода. Дима предложил навалить на убежище побольше лапника, но мы после долгого и трудного дня энтузиазма не проявили, а он и не настаивал.

Хотя капало не очень сильно, Дима на всякий случай накрыл часть убежища тентом, чтобы прикрыть места вероятного протекания.
Лучше бы мы принесли лапник!

День шестой. Альпинизм

Ближе к утру, около четырех часов, пошел ливень. Вся вода, собравшаяся на тенте, вылилась на убежище, и нас залило. Вода ручьем потекла по спальникам и рюкзакам. Поток был настолько сильный, что Дима, на которого непосредственно вода не лилась, проснулся от сильных брызг, разлетавшихся, когда поток с крыши ударялся об рюкзак.

Что делать в такой ситуации? В общем-то, делать нечего. Максимум – можно развести костер, чтобы просушить вещи, когда дождь прекратится. Спать в протекающем убежище невозможно, укреплять его – поздно.

И вот, представьте себе: в карельской тайге льет дождь, капает на тебя и на твой спальник. Мокрый спальник липнет к ногам, под головой – промокший рюкзак. Кругом ночь и холод. Пронизывающий ледяной холод – это главное мое воспоминание о той ночи. На негнущихся ногах, продирая глаза после сна, сотрясающийся от холода, в мокрой холодной одежде я бегал ночью по мокрому лесу, с каждой ветки которого на меня летели холодные брызги, и ломал деревья для костра. Конструктивных мыслей в голове не было, в пустом сознании проносилась одна и та же идея: «холодно!»

На наше счастье, всего через час ливень прекратился. К этому времени мы уже натаскали дров, выложили их параллельно друг другу и развели мощный костер.
Пользуясь представившейся возможностью, Дима и в этот неурочный час невозмутимо продолжил занятия нашим образованием и рассказал, что такой костер называется «нодья». Из-за тяги, возникающей между бревнами, костер горит очень сильно. Правда, дома уже выяснилось, что на самом деле этот костер называется «охотничий костер штабелем», а нодья – это другое, но тогда мне было все равно. Главное, что жар от костра действительно был неслабый.
Наше убежище скоро просохло. Мы буквально залезли в костер, чтобы быстрее обсушиться, от нашей одежды и обуви клубами валил пар. Вскоре одежда и спальники немного подсохли. Стало жарко, и оставшиеся несколько часов ночи были счастливыми, как сон младенца.

Утром мы развесили наши пострадавшие ночью вещи досушиваться на солнце.

А после завтрака отправились покорять скалистые склоны Воттоваары. Накануне мы уже освоили все техники на пологом склоне, и теперь нам предстояло проделать то же самое на отвесной скале.

Дима всю дорогу рассказывал, как горе-туристы, приезжающие к нему на курсы, боятся спускаться по склону, зависают посередине, не могут освоить простейших вещей. Слава богу, мне удалось и уверенно спуститься по отвесному склону и даже забраться на него обратно. Хотя, признаюсь, до верха я добирался уже из последних сил и без страховки, может быть, и не справился бы.

Занятия альпинизмом прошли успешно. Мы вернулись в лагерь, свернули его и покинули Воттоваару.
Сначала мы долго шли по горе, по самым священным ее местам – мимо сейдов, по выжженному лесу.
Потом, ближе к концу дня, мы вышли на дорогу и всю оставшуюся часть похода мы с нее уже не сходили.
За этот день мы прошли 10 км, из них 6 км по пересеченке.

Встали на ночлег мы на берегу небольшого ручья, впадающего в Музозеро. Здесь тридцать лет назад тайгу вырубили, и на ее месте сразу выросли березы и осины. Через пятьдесят лет здесь опять поднимут голову могучие сосны и ели, но пока это царство лиственных деревьев.
Небо к вечеру очистилось, и закатные солнечные лучи, как кистью художника, раскрасили в желтые тона верхушки берез. Всю землю застилал белый олений мох, и казалось, что кругом осень, а не весна.

Впереди нас ждала последняя ночь похода, хотелось подольше не ложиться спать, чтобы продлить удовольствие.
Тогда мы достали флягу спирта и сгущенное молоко. Смешали их, добавили немного кипятка – и получился настоящий Бэйлис. Мы выпили его, а потом полночи разговаривали о том, о сем.
И уснули.

День седьмой. Последний день похода

Прошла последняя ночь, наступило утро, пора было собираться и идти на вечерний поезд. До станции оставалось почти 20 км по дороге.
Про эту дорогу по которой мы прошагали целый день, мне хотелось бы рассказать чуть подробнее. Когда в районе наших странствий в середине XX века стали активно вести лесозаготовки, по району проложили несколько веток узкоколейной железной дороги. Но уже через десять лет выяснилось, что содержать их слишком дорого, и рельсы сняли. А рядом с насыпями (местами – прямо по насыпям) железной дороги проложили обычные грунтовые дороги, по которым лес стали вывозить машинами. Именно по этим дорогам мы держали свой путь от Гимольской до Суккозера.

В некоторых местах в лесу мы иногда замечали сохранившиеся остатки насыпей железной дороги, густо заросшие деревьями. Поначалу мы недоумевали, куда с этих насыпей подевались шпалы? Забегая вперед, когда мы пришли в Суккозеро, все стало на свои места: достаточно было увидеть, из каких стройматериалов местные жители сооружают свои сараи и гаражи.

К середине дня мы прошли больше половины расстояния до Суккозера.

Незадолго до обеда мы миновали озеро с песчаным берегом. Ну, и конечно, я не смог справиться с искушением в нем поплавать.
Вода была исключительно холодной, поначалу сперло дыхание, а потом тело загорелось, как это бывает после проруби, и наполнилось энергией. Порассекав водные глади таежного озера, я оделся и мы продолжили наш путь.

Остановились мы на последний обед в очень милом месте на берегу каменистого ручья.

После обеда отправились в конечную точку маршрута – поселок Суккозеро.

По дороге нам пришлось помочь местному жителю вытащить из кювета мотоцикл с коляской. Он, пьяный и довольный, от избытка чувств предложил подвести нас до станции. И надо было видеть его удивление, когда мы отказались. Он решил, что ему послышалось, и повторил свое предложение. В общем, он так и не смог понять нас, странных туристов, готовых с тяжелыми рюкзаками плестись лишние несколько километров. Мы же не смогли понять, как он умудрился на мотоцикле с коляской упасть с широкой дороги.

Осознав глубину культурно-коммуникационной пропасти между нами, мы с облегчением расстались – он уехал на мотоцикле, а мы пошли дальше пешком.
Поселок Суккозеро оказался убогим, диким, богом забытым местом. Таким же, в общем-то, как и точка начала нашего маршрута – поселок Гимолы.
Здесь когда-то был леспромхоз, а сейчас работает только железнодорожная станция, магазин и представительство МЧС.

Сидя в течение нескольких часов на станции в ожидании поезда, я стал подводить предварительные итоги нашего путешествия. Конечно, из этой поездки я узнал много нового, хотя у меня был до этого походный опыт. Еще больше мне удалось вспомнить из ранее забытого.

Немного неприятно было то, что не все из того, что было обещано организаторами курса, было выполнено. Из существенного, например, инструктор не научил нас добыче огня трением и с помощью лупы, добыванию сока из деревьев, определению съедобных растений, несъедобных и ядовитых, плетению матов, определению сторон горизонта народными способами, маскировке места стоянки. Думаю, было бы значительно интереснее, если бы все это удалось сделать в полном объеме, но, видимо, на это не хватило времени.

Билеты из Суккозера в Петрозаводск удалось купить только в сидячий общий вагон, что стало неожиданностью как для меня, так и для инструктора. Все плацкартные места были заняты. Я, не зная местных реалий, не очень переживал из-за сидячего вагона, но Дима очень напрягся и вкратце проинструктировал, как вести себя с местным люмпен-пролетариатом, который обычно передвигается именно в таких вагонах. Суть наставлений была незамысловата: «Постарайся ни с кем не спорить».
После этого, к прибытию поезда, мы вышли на платформу.

Совсем поздно, около часа ночи, мы вошли в вагон. Окна были наглухо зашторены. Наверху еле светил тусклый желтый свет. Сквозь темноту я разглядывал моих будущих попутчиков: было занято примерно полвагона. Люди вокруг меня пили пиво и разговаривали. Не успел я сесть на свое место, как услышал позади себя приглушенный голос проводницы, обращенный к какому-то крупному мужчине: «Как хорошо, что Вы вернулись! Они только что подрались, разлили пиво, раскидали вещи... Но, слава богу, не рылись в вещах!» Мужчина лениво ответил: «Надо было по рогам им надавать» и куда-то сел.

В общем, поездка обещала быть веселой. Вот тусклый свет выключился, и поезд медленно пополз в сторону Петрозаводска. Всю ночь в вагоне раздавались громкие мужские и женские голоса, периодически кто-то взрывался пьяным смехом. Всю ночь пассажиры пили пиво из двухлитровых бутылок. Всю ночь они непрекращающимся потоком ходили в тамбур и туалет. Некоторые ходили каждые пять минут, иногда в недоумении останавливались перед тамбуром, как будто забыв, что им там нужно, и возвращались обратно. Периодически в воздухе повисала угроза рукоприкладства: «Вы не могли бы заткнуться немножечко?» - «Иди на …, ты у меня сейчас сам замолчишь!»

Однако до греха больше не доходило. Видимо, уже было поздновато, и люмпены только вяло переругивались и догонялись пивом.
Лишь к утру мне удалось несколько раз подремать, пока не раздавался очередной взрыв ругани или хохота.

День восьмой. Кижи

Как бы то ни было, но утром мы были в Петрозаводске.
Осталось провести здесь день – в ожидании вечернего поезда на Москву.
Чтобы не скучать, решили съездить на весь день в Кижи. Расписание теплоходов было для нас очень удачным: утром мы уехали на остров, только-только успев купить в Петрозаводске продуктов в дорогу, а вечером вернулись прямо к отправлению поезда.
До Кижей мы доехали на Комете.

На этом теплоходе поездка до Кижей доставила мне чуть ли не больше удовольствия, чем само посещение этого места. Дело в том, что Кометы – это теплоходы на подводных крыльях, из-за этого они развивают очень большую для речного судна скорость (до 60 км/ч), при этом движутся очень плавно. Захватывающее ощущение – лететь на Комете по огромному Онежскому озеру, рассекая свинцовые волны, и любоваться видами тайги на далеких берегах, сидя в теплом уютном салоне.
Вся дорога до Кижей на Комете заняла чуть больше часа.

Кижи – это миниатюрный остров в Онежском озере в 60 км от Петрозаводска. Известен он тем, что здесь находится огромная деревянная церковь (Преображенская) с двадцатью двумя куполами. В пределах ее церковной ограды стоит еще колокольня и церковь поменьше – отапливаемая. Все эти три здания вместе с оградой называются Кижским погостом, и он является всемирно известной достопримечательностью.

Главная (Преображенская) церковь острова была построена еще при Петре I. Она сейчас закрыта на реконструкцию, поэтому осмотреть ее можно было только снаружи. Поразительной красоты зрелище!

Покровская церковь была построена на полвека позже. Она открыта, в ней ведутся службы. Что характерно, это редкая действующая церковь, в которой в перерывах между службами не горят свечи и лампады. Сделано это из соображений пожарной безопасности.

Благодаря тому, что на острове стоит этот выдающийся церковный комплекс, посмотреть на который приезжают туристы со всего мира, в XX веке в Кижи стали свозить разные деревянные сооружения, характерные для тех или иных районов севера европейской России: часовни, дома и хозяйственные постройки. И теперь Кижи – это музей под открытым небом, а практически в любой дом можно зайти и ощутить быт дореволюционной России.

Во многих домах сидят люди, занимающиеся народным промыслом, которые охотно все рассказывают и показывают. Перед одним домом сидел мастер, изготавливающий лемехи (осиновые «чешуйки», покрывающие купола деревянных церквей). Делаются они из дерева до сих пор вручную, топором.
Для изготовления лемехов требуется немалая искусность. Как сказал мастер, девиз их профессии: «чем меньше пальцев, тем больше мастерства». Когда он показал свои руки, мы наглядно убедились, что мастерства у него уже достаточно.

Вечером после возвращения из Кижей мы вернулись в Петрозаводск и отправились в Москву. Впервые за последние 8 дней я спал на постельном белье, и, хотя и здорово было в походе, надо признаться, я не без удовольствия вернулся к благам цивилизации!

Заключение

И вот я в Москве (однако, как же здесь тепло!). Мы с инструктором пожали друг другу руки. Я было собрался задвинуть речь с благодарностями, но Дима сказал: «Без сантиментов», и мы расстались. Поход закончился.
Дома, по горячим следам, я нарисовал карту нашего маршрута.
За время путешествия по Карелии с рюкзаком мы прошли в общей сложности 50 км, из которых 8 – по пересеченной местности.
Были посещены Петрозаводск, Кижи, Гимолы и Суккозерро. Впервые я увидел тайгу, сейды и выжженный лес. Научился ориентированию в незнакомой местности, очистке воды в полевых условиях, строительству убежища из подручных материалов, работе с огнивом, основам альпинизма. Вспомнил давно позабытые навыки приготовления еды в походе, работы с компасом, в том числе способы определения времени по солнцу и компасу, и многое другое.
Так что по итогам можно сказать, что был получен неплохой опыт выживания в условиях дикой природы.
Но мне кажется, что это не главный итог поездки. Ведь это всего лишь средства, а не цели. Главный же итог заключается в том, что эта короткая, но насыщенная поездка в Карелию принесла мне подлинное наслаждение, придала уверенность в своих силах, привнесла в мою душу гармонию и оставила желание как можно скорее опять погрузиться в удивительный, неизвестный и загадочный мир дикой природы, разнообразной и пока еще не изведанной мною, но такой манящей и неприступной и одновременно такой близкой и родной.

Хотите принять участие в Базовом курсе выживания? Подробности здесь