Верховья Амазонки 2010

На пристани в Бретаньи, высадившись с судна из Икитоса, ночью мы повстречали нашего проводника. Этого человека нам порекомендовал один французский путешественник, Джоан, с которым мы познакомились в Икитосе. При его помощи мы планировали организовать нашу заброску в заповедник Пакайя. В столь поздний ранний час обсуждать детали предстоящей операции совсем не хотелось. Хотелось спать. С собой у нас была палатка, которую мы установили рядом с домом встреченного гида.

А детали предстоящего посещения заповедника были таковыми. Передвижение по его территории в сезон высокой воды возможно только на лодке. После завтрака на долбленке в сопровождении Агусто я направился на базовую станцию заповедника. После рассказа о Школе Выживания и походах по российской тайге, договориться о посещении с начальником поста, бывшим студентом-биологом, под контролем у которого разом оказалось толпа местных мужиков, промышляющих рыбной ловлей на территории заповедника, и делающих это на основании выдаваемой этим городским товарищем лицензии, было несложно.

Вернувшись на противоположный берег, мы прогулялись по деревушке, насмотрелись на местных домашних животных: отловленных в сельве и занесенных в Красную Книгу попугаев ара, всевозможных видов обезьян, муравьедов. Насобирав растущей по деревенским улочкам гуаявы, мы вернулись к нашим палаткам, возле которых за приготовлением ужина на горелке и провели весь вечер, отбиваясь от напавших на нас с закатом комариных полчищ. Подъем был назначен на пять утра.

На Рождество, 7-го января, проснулись мы еще затемно. Собрав рюкзаки и сварив на завтрак яиц с макаронами, в начале седьмого вся наша поклажа была загружена в большое по местным меркам каноэ. Обычно лодки здесь вырубают из ствола крупного дерева. В зависимости от диаметра ствола, без дополнительных усовершенствований в такое каноэ помещается около трех человек. При этом уровень воды почти достигает края борта, так что при небольшом волнении вода начинает заливаться вовнутрь, а один из пассажиров при помощи миски приступает к ее выплескивание обратно в реку. В нашем же случае было подано каноэ с нашивными бортами, куда загрузились мы и весь наш груз, к которому добавилось два стульчика и столик.

Почему-то в представлении местных товарищей белые мистеры в сельве обязательно пожелают принимать пищу за столиком. В результате повозили мы эту рухлядь с собой совершенно за зря. Для передвижения лодки оснащают мотором. Только не таким, как, к примеру, на Москитовом берегу, мощным, известных производителей. Нет. Здесь в ходу полусамодельные моторчики, соединенные с гребным винтом длинным валом. Получается, что длинна лодки увеличивается как бы метр, что понижает ее маневренность в узких ручьях и на болотах.

Переправившись на противоположный берег и прождав до семи часов, мы зарегистрировали в специальном журнале наш вход в заповедник, а заодно посмотрели на маленьких черепашат, выведением которых занимаются работники национального парка. На территории парка имеется несколько егерских пунктов, называемых PV 1, PV2 и т.д. PV означает пункт безопасно (punto de vigilancia). На них дежурят работники заповедника. Зарплату получает только их директор, егеря же вместо денежного вознаграждения пользуются правом вылова рыбы на территории заповедника. В течение месяца они засаливают улов, потом вывозят в деревню к пункту сдачи.

Хоть заповедник «Пакайя и Самириа» ( reserva Pacaya y Samiria) самый большой в Перу, он занимает полтора процента площади этой страны, его размеры около 300 на 400 километров, на его территории активно ведется добыча нефти и вырубка ценных пород древесины. Каждый использует сельву по мере своих возможностей. Еще десять или больше лет, и заповедником в Перу будет называться сочетание нефтяных вышек, болот и рыбацких деревень. Нам повезло, мы еще увидели девственную сельву.

Первая часть нашего путешествия - это несколько часов вниз по течению по реке Пакайя (rio Pacaya). Почему вниз, я так и не понял. Получается, что эта речка не впадала в большой приток Амазонки, на котором стоит Бретнанья, а вытекала из нее. Видимо, в бассейне Амазонки все возможно. По причине высокого уровня воды местами мы могли срезать путь по лесным и болотным протокам. В одном из таких мест, на небольшом озере, нашему взору престали огромные зеленые блины, окантованные красным бордюрчиком. Рядом с ними днем раскрываются огромные белые бутоны, закрывающиеся с наступлением вечера. Название этому чуду - кувшинки Виктория Рейна (Victoria Reyna).

Постепенно, пройдя еще несколько протоков, мы заметили, как вода за бортом поменяла свой цвет с белого мутного на прозрачный черноватый. Местные жителя так и различают реки с таким цветом - белые воды (aguas blancas) и черные воды (aguas negras). В первых содержится большое количество глины, во вторых, текущих из лесных массивов, формирующихся из небольших ручейков, имеются включения остатков древесных листьев и частичек гниющей древесины. В черных водах водиться большое количество рыбы, что и служит причиной посещения заповедника большим количеством рыбаков. Пронаблюдав за местом смешения вод, где то и дело в черной гуще можно было видеть как бы искусственно взбрызнутые в них капли глины гигантского размера, мы продолжили путь по промоинам и протокам. В болотистой местности на поверхности была заметна пленка, похожая на мазут. Мне даже подумалось, что и сюда добрались нефтяники. Оказывается, нет. Это мыльный раствор, выделяемый растениями. При низком уровне воды он служит причиной гибели многих рыб. С поднятием воды естественный природный баланс восстанавливается.

Выйдя в основное русло, казалось, что, наконец-то, вокруг нас появился настоящий лес. Действительно, по берегам плотной стеной росли огромные деревья и кустарники, только при приближении было видно, что река совершенно не заканчивается на границе леса. Вся эта растительность стояла затопленной, а по стволам деревьев было заметно, что через некоторое время уровень реки поднимется еще на метр, и весь бассейн Амазонки превратится в одно сплошное пресное озеро, передвигаться по которому можно будет только на лодках.

Количество виденных нами птиц и их разновидность описать сложно. Одних только белых цапель, сидящих по берегам реки и выжидающих зазевавшихся лягушек, предстало нашим глазам несколько сотен. Об остальных видах, населяющих заводи кувшинок, искусственные травяные острова, и прибрежные заводи, я толком ничего даже и рассказать не могу. Для этого надо брать с собой определитель птиц. Над лесом постоянно парят всевозможные виды орлиных, стервятники и соколы. Поскольку мы то и дело пробирались через плотные заросли травы на озерах, в лодку запрыгивали маленькие лягушата, всевозможные разноцветные кузнечики, залетали всевозможные виды стрекоз: зеленые, синие, красные, красно-черные. А еще жучки, букашки и другие насекомые.

То и дело мы глушили мотор, чтобы очистить винт от накрутившейся на него травы. Тогда мы моли слышать заунывные глухие вопли птицы камунго. Размерам она с нашего глухаря, а голова ее украшена особым пером, напоминающим антенну. Цвета они черно-белого, и почти всегда летают парами. На широких пространствах реки рядом с нами то и дело выныривали серые речные дельфины, описывающие круги вокруг нашей лодки. Чем дальше мы углублялись в парк, тем больше становилось дельфинов. Вскоре мы заметили и особый его вид, характерный для бассейна Амазонки - розовый. Видеть розовый плавник и розовую спину на речных просторах было необычно и удивительно. Еще один вид, называемый местными «большой дельфин» размером значительно превосходит обычных дельфинов, достигая почти тонны веса. Форма его спинного плавника относительно плоская, нос немного больше. Как мне помнится в определители животных на английском языке называется этот вид не дельфином. А вот точное его имя я пока никак не могу вспомнить.

В одном месте над нами пролетело несколько пар сине-желтых ара, у которых сейчас брачный период. Еще дальше - и мы заметили две пары просто синих попугаев этого вида. Зеленые попугайчики, называемые Лорито, отлавливаемых местным населением на продажу, поскольку именно они легко учатся подражать человеческому голосу, носились стаями над рекой, перелетая от берега к берегу. По шевелению крон деревьев можно было заметить перебирающихся в них обезьянок, которых живет здесь масса разновидностей, а на торчащих из воды корягах в солнечных лучах грелись редкие для этих мест речные черепахи.

Плавание наше было окончено на контрольном пункте PV2. Место это совершенно не похоже домик егеря. Бетонное двухэтажное здание, оборудованное некогда комфортабельными комнатами, туалетом, душем, было возведено во времена президента Фухимори, единственного президента за всю историю Перу, посетившего этот заповедник. Приезжал он сюда на три дня, на рыбалку. Так что, не смотря на дурное к нему отношение среди политической элиты Перу, просто народ, как егеря, так и рыбаки, относятся к своему бывшему лидеру, замешанному в скандале с подкупом депутатов, с теплотой в душе. От былого величие лесного дворца под влиянием жары и влажности мало что осталось. Так что, осмотрев комнату, мы решили использовать ее как склад для вещей, а спать в палатках на улице. Готовить здесь можно на уличной кухне, на дровах. А вот есть, да и вообще проводить свободное время лучше в доме. Он хоть и огромен, но все окна и двери в нем затянуты москитной сеткой, так что в вечерние часы, когда все вокруг наполняется комарами, внутри спокойно, никто не кусает.

По случаю нашего приезда два егеря, компанию которым в этот вечер составляло несколько рыбаков-браконьеров, накачали в бак на крыше воду. Все по европейским стандартам. Нужен душ? Пожалуйста. Только из той же речной воды, что течет в десяти метрах от дома. Сами же он и моются, и стираются, и моют посуду на помосте, к которому пристают рыбацкие каноэ. От пищевых остатков, выбрасываемых в воду, не остается и следа. Не успевают они погрузиться в воду и на 10 сантиметров, как на них тут же набрасываются маленькие пираньи. При этом купаться вместе с ними совершенно безопасно. Главное, чтобы на теле человека не было никаких свежих ран. Запах крови и мяса для этих рыбок является сигналом атаки. Так что местный народ вполне позволяет себе и мыться и купаться в реке, кишащей этими зубастыми рыбками.

Пейзаж как на реке, так и из окна дома, особенно вечером очень сильно напоминал вечерние зори где-нибудь на средней Волге. Те же комары, тот же речной простор, та же зелень. Думаю, по фотографиям общих видов отличить Амазонку от Средней полосы России будет очень сложно.

Рядом со станцией проходит тропа, обходящая все наиболее примечательные деревья в округе. Хотя, именно по тому, что лес этот первичный, ходить по нему очень легко и без всяких троп. Плотные кроны высоких деревьев настолько густы, что солнечный свет почти не проникает до уровня земли. По сей причине подлесок здесь почти отсутствует. Главным препятствие служат лианы, некоторые их которых содержат такое количество воды, что при перерубании из них начинает течь небольшой ручеек живительной влаги, которым вполне можно утолить жажду. Хоть мы и брали с собой мачете, пользоваться им приходилось только при переходе через участки, где недавно упало какое-нибудь крупное дерево. Участок леса в таком месте, в одночасье наполнившийся светом, окутывается в бурно растущий клубок зелени. Кто быстрее доберется до лесного потолка, тому и достанется место под солнцем.

Кроме лиан наш проводник показал нам всевозможные целебные растения, использующиеся при укусах различных змей, для лечения всевозможных болезней. Самих змей за прогулку мы встретили всего две. Одну заметили высоко на дереве. Гад переползал с ветки на ветку в поиске птичьих гнезд. Имя ему агуахе мачако (aguaje machaco). По уверениям гида, она не смертельно ядовита. Как результат, в месте укуса у человека отпадает часть тканей, пораженных ядом. При подходе к базе уже на земле мы заметили более опасного, смертельного ядовитого представителя ползучих. Херегон (geregon). Спасением от его укуса является настой из листьев дерева Херегон Сача (Geregon Sacha), растущего в округе. Правда, кусать нас эта змея совершенно не собиралась. При нашем приближении она моментально предпочла скрыться в завале веток и опавших листьев. А еще за прогулку мы напробовались всевозможных лесных фруктов, купить которые нельзя ни на одном рынке. Гамма вкусов был разнообразна. При этом никакого отрицательно эффекта на желудок они не оказали.

С наступлением темноты мы отправились на поиски кайманов. Для этого мы одолжили у егерей каноэ поменьше, вооружились веслами, и отравились по просторам затопленных лесов к озеру, где должны были обитать эти зубастики. Несколько слов о весле. Здесь используются не алюминиевые или пластиковые весла, к которым мы привыкли по Центральной Америки. Нет. Здесь, как и сотни лет назад, весла изготавливают из единого куска дерева. Используются для этого особые деревья. Орудие гребли вырубается из нижней, прикорневой части, образующей уплощения при переходе к корням. При этом само дерево, от которого остается еще более 10 метров древесины попросту бросается и постепенно сгнивает. Традиция. Сохранение обычаев. Только вот сто-двести лет назад лес, населенный редкими индейскими племенами успевал возобновляться. Ныне же при увеличении населения в сотни раз сохранение таких традиций в итоге приведет к уничтожению леса.

В эту ночь мы нашли всего парочку небольших, размером от 20 до 50 сантиметров, кайманов. Найти кайманов, как и анаконд можно при помощи фонарика. В его лучах их глаза светятся оранжевым и желтым светом. Именно поэтому их отправляются искать ночью. Кстати, фонарик послужи причиной небольшого несчастья. На свет прилетела ночная оса, укусившая одну из девушек в руку. Опухоль на месте укуса не спадала несколько дней, увеличиваясь при солнечном свете. Первоначально с болью помог справиться табак, тут же извлеченный из своей сигареты нашим гребцом. В последующие дни место атаки мы обрабатывали йодом. А еще наш проводник умудрился поймать птичку, именуемую Туайя. По окрасу она напоминает сову. В свете фонаря глаза ее светятся оранжевым цветом. При это, если двигаться медленно, птичку эту можно ухватить прямо за ноги, настолько она завораживается при виде фонаря.

Проведя ночь в палатке, мы отправились на следующий кордон. Называется эта база - простой деревянный домик на сваях, крытый пальмовыми листами, и заселенный егерями-рыбаками, бороздящими окрестные озерные просторы на небольших каноэ исключительно при помощи весел (на мотор у государства денег не хватило), Каньо Атун (Cano Hatun). По пути мы заглянули на еще один участок пока еще не затопленного леса. Обнаружили свежие следы тапира, застать которого нам очень хотелось ночью, нашли норы руидора, по-русски грызуна. Обошли несколько старых деревьев ширинга, еще хранящих следы извлечения из них в начале прошлого века их смолы - каучука. Тогда эта зона была значительно более посещаема людьми, добывающими естественную резину.

На базе же весь день мы посветили рыбалке. Ловили пиранью. Делать это довольно просто. Достаточно насадить на крючок хоть какую-то наживку, опустить крючок в воду и следить за наживкой. Как только рыба ее схватила, нужно подсекать. От заброса удочки до улова у нас проходило секунд 30. Снимать пиранью с крючка следует при помощи плоскогубцев. Зубы ее настолько остры и многочисленны, да и сама рыбы настолько вертка, что ей первым делом приходится перекусывать хребет. Хотя и это не всегда помогает. Одну из рыбок я разделывал на наживку. Так вот даже полностью отрубленная голова продолжала щелкать зубами, атакуя свои же отсеченные части тела. А вот на вкус пиранья нам не понравилась. Рыбка небольшая, не больше ладони, хотя и встречаются особи размером побольше. Только это уже другой вид, называемы Гигантская Пиранья. Мясо у нее белое, костей мало, но она очень жирная. Берешь кусочек в руки, и по пальцам начинает стекать жир. У местных же рыбаков рыба эта считается афродизиаком, и очень ценится мужским населением. Кстати, сами местные рыбаки, также как и весь народ в деревнях не пьет.

Представьте себе. Кордон. Мужиков семь рыбаков. Вечер. Пожарена рыба, сварена юкка. Все кушают, сидят общаются. Ни о каком спиртном и речи нет. Также, впрочем, как и о сигаретах.

За рыбалкой и наблюдением за дельфинами, то и дело рассекающими своими то розовыми, то серыми плавниками воды озера, шло время. А под вечер начался ливень, нарушивший все нашил планы. На закате мы предполагали вернуться в лес и выждать тапира, чьи следы были обнаружены днем. Но… Зато весь вечер, как и предыдущие, мы провели в борьбе с комарами, количество которых сравни, пожалуй, с самыми комариными месяцами в нашей тайге. Покусали нас очень знатно, даже репеллент не помог.

Пропускать возможность увидеть ночных животных очень не хотелось, поэтому мы решили попробовать выплыть снова в 11 вечера. Отдохнув и немного поспав в палатках, установленных на веранде домика, в начале двенадцатого мы загрузились в каноэ, но, не успев проплыть и пяти минут, повернул обратно с озера. Надвигался ливень. Пришлось снова ложится спать, то и дело просыпаясь под лай собак, которых тут держат на каждом кордоне, также как и маленьких речных черепашек, которых, с одной стороны, разводят для пополнения естественной популяции, а другой - употребляют в пищу, зажаривая на углях, вскрывая панцирь и извлекая из него вкусную мясную мякоть.

За время путешествия мы видели несколько троп тапиров, но само животное нам так на глаза и не показалось. Изучили другие лианы похожие на веревки. На старых и толстых можно кататься как на тарзанке, а молодые, толщиной в 1-2 миллиметра использовать как веревку. Ходили мы уже без всяких троп, периодически попадая на затопленные участки, перебираясь по ним, как через большие лужи. Обкусанные, мы направились обратно в деревню. Путь предстоял не близкий. По дороге нарвав диких лимонов, и распугав стайку обезьян, пытавшихся утащить из лодки все, что плохо лежит, и отправились в долгий путь обратно в Бретанью. На запрудах из плавающих травяных островов я садился на нос, брал весло и прокладывал нам путь вручную. Мотор был в таких условиях бессилен.

Выбравшись в деревню, нас ждало судно до Икитоса. Мы неумолимо возвращались в цивилизацию.

Хотите принять участие в экспедиции? Подробности здесь